La calunnia (Il barbiere di Siviglia)

La calunnia - ария дона Базилио из оперы Джоаккино Россини "Севильский цирюльник". Будучи учителем музыки в доме доктора Бартоло, дон Базилио не гнушается распространять сплетни (за плату, разумеется). Вот и сейчас он сообщил Бартоло, что в город инкогнито прибыл граф Альмавиа, таинственный поклонник Розины, воспитанницы Бартоло. Доктор сам имеет виды на Розину и её состояние, и дон Базилио предлагает распустить сплетни о графе. Он описывает, как клевета из ничтожного слуха превращается в бурю всеобщего негодования. На фото к посту - Ренато Джиролами (Бартоло) и Роберт Глидоу (Базилио) © Michael Cooper.

Роберт Ллойд в образе Дона Базилио. Зонтик в конце - отличная находка!

Руджеро Раймонди в музыкальном фильме, посвященном Россини:

Оригинал (итальянский):
Чезаре Стербини

Перевод на русский:
Александр Кузьмин

[Basilio]

La calunnia è un venticello,
un’auretta assai gentile
che insensibile, sottile,
leggermente, dolcemente,
incomincia a sussurrar.

[Базилио]

Клевета - как ветерочек,
бриз тончайший и нежнейший,
он так слабо, незаметно,
потихоньку, помаленьку,
начинает шелестеть.

Piano piano, terra terra,
sottovoce, sibilando,
va scorrendo, va ronzando;
nelle orecchie della gente
s’introduce destramente,
e le teste ed i cervelli
fa stordire e fa gonfiar.

Тихо-тихо стелясь по земле,
свистит вполголоса,
растекается и кружит;
в уши людям
проникает он коварно,
и сознанья и умы их
он смущает, раздувает!

Dalla bocca fuori uscendo
lo schiamazzo va crescendo,
prende forza a poco a poco,
vola già di loco in loco;
sembra ti tuono, la tempesta
che nei sen della foresta
va fischiando, brontolando
e ti fa d’orror gelar.

Из уст наружу выбираясь,
шум разрастаться начинает,
постепенно набирая силу,
уж витает тут и там;
Он как гром, как буря,
что в лесной глуши
громыхает и рокочет,
заставляя леденеть от ужаса.

Alla fin trabocca e scoppia,
si propaga, si raddoppia
e produce un’esplosione
come un colpo di cannone,
un tremuoto, un temporale,
un tumulto generale,
che fa l’aria rimbombar.

Под конец вырывается и преграды сносит,
он умножается, усиливается
и вызывает взрыв,
словно пушечный выстрел,
сотрясенье, раскаты грома,
всеобщую сумятицу,
что грохочет воздух весь!

E il meschino calunniato,
avvilito, calpestato,
sotto il pubblico flagello
per gran sorte a crepar.

И для несчастного оклеветанного,
униженного и растоптанного
публичным бичеваньем,
лучшая участь - околеть.